Похождения одного матроса - Страница 101

101

— А я пока уйду… Может, он захочет с тобой о чем-нибудь секретно говорить, Вась…

И Дунаев пошел к выходу и, встретившись около дверей с адмиралом, невольно вытянулся по-военному и провожал адмирала глазами.

— Бывший матрос? — спросил, останавливаясь, адмирал и ласково улыбнулся.

— Точно так, ваше превосходительство! — отвечал Дунаев по старой привычке.

— С какого судна?

— С «Люрика», ваше превосходительство.

— Давно здесь?

— Пять лет, ваше превосходительство.

— Какие занятия?

— Возчиком был, а теперь вот около Чайкина нахожусь, ваше превосходительство!

— Слышал… хорошо, что Чайкин не один…

— К нему еще российский ходит: Кирюшкин, ваше превосходительство.

— Знаю. Тебе здесь нравится? Дунаев, кажется?

— Точно так, ваше превосходительство. Очень нравится!..

— А по какой причине ты оставил судно?

— Претензию подавал адмиралу на капитана «Люрика», ваше превосходительство.

Адмирал не сомневался, что Дунаев говорит правду: командир «Рюрика» даже и в те отдаленные времена считался жестоким командиром и был уволен от службы.

— И не скучаешь по России?

— Прежде скучал, а теперь мало скучаю, ваше превосходительство.

— Совсем американцем стал! — улыбаясь, проговорил адмирал, оглядывая с ног до головы Дунаева, и направился к креслу, где сидел похудалый, побледневший и испуганный Чайкин.

Когда адмирал подошел к Чайкину, тот стоял у кресла.

— Здравствуй, Чайкин!

— Здравия желаю, ваше превосходительство! — отвечал тихим, утомленным голосом Чайкин.

От стояния на ногах он чувствовал, что у него кружится голова.

— Садись, садись скорей! Тебе нельзя стоять! — участливо проговорил адмирал, увидавший побледневшее лицо Чайкина.

— Трудно еще, ваше превосходительство… Первый раз встал с постели.

И словно бы виновато улыбаясь, что не может стоять перед адмиралом, Чайкин опустился в кресло. Адмирал сел в другое.

— Я давно собирался навестить тебя, да боялся потревожить! — проговорил он.

— Чувствительно благодарен, ваше превосходительство.

— А я пришел к тебе, чтобы сказать, как я рад был узнать о подвиге русского матроса.

Чайкин застенчиво молчал.

— Но мне, признаюсь, очень жаль было узнать, что ты русский человек и принужден оставаться на чужбине… Я знаю, что тебя вынудило остаться здесь… Страх перед наказанием? Да?

— Точно так, ваше превосходительство… Я опоздал на шлюпку и боялся, что меня накажут… и остался…

— Слушай, Чайкин, что я тебе скажу. Ты, конечно, волен остаться здесь, и никто тебя не может отсюда вытребовать… Но если ты хочешь вернуться, даю тебе слово, что ты никакому наказанию не подвергнешься. Я буду за тебя просить начальство. Оно уважит мою просьбу.

— Премного благодарен на добром слове, ваше превосходительство! — с чувством произнес Чайкин.

— И знай, что милостью нашего государя телесные наказания отменены… На клипере новое начальство, и того, что было прежде, не будет… Тебя сделают унтер-офицером.

Чайкин молчал.

— Так хочешь вернуться? Даю тебе слово, что тебе ничего не будет! — еще раз ласково повторил адмирал, объяснявший молчание матроса недоверием к его словам.

— Никак нет, ваше превосходительство! — тихо, но твердо ответил Чайкин.

— И ты не боишься, Чайкин, что стоскуешься на чужбине?

— И теперь иной раз тоска берет, ваше превосходительство.

— Что ж ты думаешь здесь делать? Опять матросом будешь, как был, на купеческом бриге?

— Никак нет, ваше превосходительство, — при земле буду. Как поправлюсь, поеду работником на ферму. У меня уж и место есть.

— Ну, дай бог тебе успеха, Чайкин… Будь счастлив! — сказал адмирал, поднимаясь.

— Счастливо оставаться, ваше превосходительство!

— Не нужно ли тебе чего?..

— Покорно благодарю. Ничего не нужно, ваше превосходительство!

— Может, деньги нужны… Ты скажи. Я ведь русский, а не американец!

— Дай вам бог за ласковое слово, ваше превосходительство, что не погнушались зайти к беглому матросу! — взволнованно проговорил Чайкин. — Но только не извольте беспокоиться: я ни в чем не нуждаюсь, у меня и деньги есть.

— Прощай, братец… Кирюшкин тебя навещает?

— Навещает, ваше превосходительство!

Адмирал ласково кивнул головой и вышел из комнаты. Сейчас же явился Дунаев.

— Ну, что он с тобой говорил?

— По-хорошему говорил, словно и не адмирал. Прост. И так он ласково обошелся, что у меня и страх прошел… И я ему все обсказал без всякой опаски… С ним не страшно говорить.

— Добер. Сразу видно! — подтвердил и Дунаев.

— Кабы таких адмиралов да побольше было! — промолвил Чайкин.

— Зачем же он к тебе приходил?

— Проведать приходил… А еще звал на клипер. Обнадеживал, что ничего мне не будет. Унтерцером сулил сделать… Да я не согласился…

— А он осерчал? уговаривал?

— И не осерчал и не уговаривал. «Живи, говорит, счастливо!»

Чайкин примолк и задумался.

— Да, брат Дунаев, если бы побольше таких начальников, то и нашему брату легче было бы жить! — наконец промолвил он.

— Редки только такие. С таким легко, а как заместо его да другой поступит, других понятиев, — еще тяжелей станет жить флотскому человеку… То ли дело здесь…

— Зато здесь бедному плохо… Богачи утесняют… Везде, братец ты мой, какая-нибудь неправда да живет!..

ГЛАВА VII

1

— О господин Чайк!.. Не подумайте обо мне дурно, господин Чайк, ежели я до сих пор не заходил к вам, не скажите: «Какая неблагодарная скотина Абрамсон!.. Какая свинья Абрамсон!..» О, если б вы знали, отчего я до сих пор не приходил к вам…

101